Гости незваные - Страница 31

Видя бедственное положение союзника, Россия послала в Ливию три эскадрильи модернизированных «Похухолей», вооруженных крылатыми ракетами «воздух-земля» последнего поколения. И несколько лагерей повстанцев было уничтожено, благодаря чему немцы сначала восстановили статус-кво, а потом даже смогли организовать два новых форта. Англичане же, посмотрев на применение этих ракет, сделали вывод, что объяснить их эволюции в воздухе телеуправлением невозможно. А наличие там пилота не объясняет точность ночных ударов, да и размеры этих ракет отметают всякую мысль о том, что там может поместиться человек. И, значит, в числе прочих отрабатывалась кошачья теория. Кроме того, в ближайшее время противник получит новую порцию пищи для размышлений. Один сбежавший в Уругвай московский анархист скоро выпустит свою разоблачительную книгу «Голова профессора Доуэльского», которую по мотивам соответствующего романа Беляева накарябал коллектив георгиевских авторов под присмотром Фишмана.

– Ладно, – сказал я, вставая, – придумаем что-нибудь специально для Сетона-Томпсона. Спокойной ночи, мне пора к себе.

Однако придумывать почти ничего не пришлось. Только зайдя в свое жилое крыло, я был встречен супругой.

– Научил Настю в шахматы играть? – озадачила меня вопросом Мари. Причем по ней можно было заметить, что случилось нечто экстраординарное. – Но ведь со мной ей неинтересно, с Алешей тоже – выигрывает. А сам с ней почти не играешь! Так она сегодня вечером села с Рексом. Он у нее выиграл, представляешь себе?!

– Ну, подумаешь, выиграл, не такой уж у нас дочь великий гроссмейстер.

Но тут, хоть и с некоторым опозданием, я врубился.

– Как, с Рексом – в шахматы? С этим котом?!

– У нас что, в Гатчине есть еще какой-то Рекс? – вполне резонно осведомилась Мари. – Именно с ним!

– Да как же он фигуры переставлял?

– Настя им шарфики из войлока сделала.

– Может, он просто двигал фигуры наобум, а ты это приняла за игру?

Мари задумалась. Сама она знала, как ходят, и не более того.

– Вроде он ходил правильно, – неуверенно сказала она.

– Где это было?

– В гостиной.

– На столике у окна? Тогда должна была получиться хорошая запись, я, пожалуй, прямо сейчас схожу. Ты со мной?

– Зачем, когда я это всего два часа назад видела своими глазами! Говорила ведь, что Рекс умнее половины здешнего народа! А ты не верил, так сходи и посмотри.

Когда я пришел в аппаратную и попросил прокрутить двухчасовой давности запись из гостиной, дежурный техник улыбнулся:

– Хотите посмотреть, как дочка играет? Сегодня она что-то была не в ударе. А вот Рекс – молодец! Королевский гамбит разыграл просто отлично.

Чувствуя, что у меня потихоньку трогается крыша, я уставился на экран. Сомнения в том, что Рекс двигал фигуры осознанно, исчезли сразу. Он именно играл, и причем весьма неплохо, примерно как Настя. А вот она сегодня играла заметно хуже своего обычного уровня. Мат на двадцать четвертом ходу, это же надо! Хотя стоп…

Я попросил прокрутить этот кусок еще раз. Теперь я анализировал только игру, отвлекшись от состава игроков. Белые с войлочными шарфиками играли ну точно как Настя! У нее уже появился свой стиль, который вполне можно было узнать. А вот черные вели себя просто никак.

Просмотрев запись в третий раз, я наконец понял, в чем тут дело, и облегченно вздохнул. Весь смысл игры для Рекса заключался в том, чтобы понять – какую фигуру и куда надо переставить, чтобы это совпало с Настиными желаниями. То есть это были не шахматы, а угадайка. Но все равно, силен хвостатый! Да и Настя тоже, вон чего придумала. И, значит, вопрос, что именно показать Сетон-Томпсону, прояснился сам собой.

Глава 12

Обычно мой рабочий день начинался со встречи с дежурными секретарем и референтом. Каждый представлял мне обзор событий за прошедшие сутки, уже расфасованный по папкам «нехорошо», «катастрофично» и «все остальное». Секретарь отвечал за открытые источники, в основном прессу и народный контроль, а референт – за не совсем открытые. Вовсе уж секретные доклады я получал напрямую, как правило, от Танечки или Алафузова. Такой порядок сложился сам собой, исторически, потому как первое время, только став канцлером, я обычно начинал день с вопроса своей команде – «ну-ка, чего у нас тут случилось непоправимого и какую из этого можно извлечь пользу?». Ибо извлечь ее из благоприятного события сможет любой дурак.

Сегодня у обоих молодых людей, ждавших моего появления в приемной, в руках было по две папки – «нехорошая» желтая и «остальная» зеленая, то есть катастрофических событий за прошедшие сутки не усмотрел ни секретариат, ни отдел референтов, иначе присутствовали бы и красные папки.

Естественно, я начал обзор с желтых. Что интересно, там описывалось в общем-то одно и то же – опять проворовались народные избранники уездного уровня, на котором у нас практически вся власть была выборной. В папке от референта описывалось три с половиной случая, в секретарской – два, но зато один был рассмотрен только тут. То есть это воровство было вскрыто народными контролерами, а комиссары проморгали. Ничего страшного, бывает, так что поиска виновных пока не предвидится, а вот внутреннее расследование – действительно ли невнимательность была бескорыстной – будет обязательно. Об этом уже стояла соответствующая закорючка, такие вещи давно решались автоматически, без моего участия.

Однако здесь пора что-то делать, подумал я. Ибо исключения, конечно, были, и не единичные, но все-таки, как правило, служба народного избранника проходила по следующим этапам. Только заняв должность, он еще не воровал, но и работал не очень эффективно в силу недостаточной опытности. Потом опыт приходил, и избранный начинал трудиться на благо народа так, что просто любо-дорого было смотреть. Правда, при очень внимательном взгляде иногда получалось заметить, что в процессе своего служения избирателям слуга народа самую малость, почти незаметно подворовывает. А иногда не получалось, то есть он делал это незаметно без всяких «почти». Это, так сказать, было золотое время народных избранников. Но с той же неотвратимостью, с коей за осенью следует зима, за вторым этапом депутатской деятельности следовал третий. Гад начинал не подворовывать, а воровать, отдавая этому занятию все силы своей души. Разумеется, вскоре начинался четвертый, заключительный этап – на Колыму или Вилюй. В большинстве случаев все эти метаморфозы укладывались в три года, при сроке депутатских полномочий в четыре. То есть конфиската даже не всегда хватало на организацию внеочередных выборов.