Гости незваные - Страница 57

А на Александра начали вешать ордена. Сначала три российских, начиная с Андрея Первозванного, затем пошли два курильских, ирландский и датский. Когда ордена кончились, Самохвалову сообщили, что с сегодняшнего утра он российский граф, курильский князь и датский барон. Ирландские титулы пока решили оставить как резерв на будущее.

Потом в честь гостей был дан обед, и наконец торжественная часть завершилась. Дня два-три Александр с семьей поживут в Гатчине, придут в себя, а потом поедут в Боровск, где и обвенчаются. Кроме того, Саша решил купить там имение, в котором пока будет жить его жена с ребенком. Но мы договорились, что перед отъездом он зайдет ко мне с окончательным решением относительно своей дальнейшей работы.

Я припомнил беседу с Самохваловым, состоявшуюся в пятом году перед его «бегством» в Штаты. У Нас с Татьяной тогда возникли некоторые сомнения, связанные с тем, что мы никогда до сих пор не отправляли своих агентов в высшие круги зарубежных элит.

– Георгий Андреевич, – усмехнулся Саша, – предположим, будто на самом деле я законченная сволочь. И, прибежав в Америку, тут же забуду, благодаря кому я давно уже не приказчик торгового дома купца Еремеева в заштатном городишке Боровске. А про то, что я не один такой и политика новой власти открыла путь наверх для многих, способных принести пользу России, мне даже и не вспомнится. Кому другому за такое предположение я дал бы морду, но мне можно. Однако мозги-то я куда дену? Можно подумать, я не курсе талантов милейших воспитанниц Татьяны Викторовны. А ведь со временем их мастерство будет только расти. Да и сейчас мне наверняка известно не все, а на самом деле их успехи еще более впечатляющи. Это, так сказать, одно соображение. Второе же заключается в том, что людей с деньгами в Штатах много и они отнюдь не горят желанием широко распахнуть двери в свой круг. И мои надежды на то, что со временим мне удастся занять место в верхних эшелонах финансовой олигархии в значительной мере базируются на том, что на самом деле за моей спиной будет вся мощь финансового департамента ее величества и постоянная поддержка ваших, Георгий Андреевич, служб. А лишившись всего этого, я тут же стану просто богатым евреем, каких там полно, да еще вынужденным всю жизнь прятаться. Пусть это у меня и получится, во что, честно говоря, не так легко поверить, но вот преумножать состояние в таких условиях не выйдет точно. Пословицу же «бедность не порок» лучше примерять на себя в России, как мне кажется.

– Вот уж это у вас при всем желании не получится, – заверил я собеседника, – но вообще-то имелось в виду нечто иное. Вы выросли и сформировались в России, то есть в условиях почти полного отсутствия демократии. А в ней есть и привлекательные стороны. Кроме того, немало и кажущихся таковыми.

– Ой, – всплеснул руками Альперович, – вот только не надо мне говорить про это неприличное слово. Я его постоянно слышу от своих деловых партнеров, привык уже. Но, значит, ваши сомнения связаны с возможным принятием мной западных ценностей?

Я кивнул.

– Так это же не мгновенный процесс. И я вам даю слово, что если он начнется, я тут же вернусь в Россию, чтобы сказать вам, в чем вы не правы. И даже не буду требовать обещаний, что вы меня за это не посадите, потому как и сам знаю – ничего подобного не будет. По рукам?

– По рукам, – согласился я.

Перед отъездом в Боровск Самохвалов, как и обещал, зашел ко мне пообедать.

– Здравствуйте, Саша, рад вас видеть, садитесь, – приветствовал я его.

– Ой, и таки где вы здесь видите какого-то Сашу? – с явственным израильским акцентом изумился гость. – К вам со всем почтением пришел бедный еврей Моисей Давидович Альперович!

– То есть как бедный?

– По сравнению с вами – очень. У вас же сейчас пятьдесят четыре миллиона?

– А хрен его знает, – честно ответил я.

– Именно пятьдесят четыре. А у меня всего пятьдесят один по официальным данным. Но ведь богатство не в цифрах, которые существуют в основном для налоговой службы и репортеров, а в суммах, которыми человек может оперировать. Здесь же разница между нами куда существенней. И чтобы она не стала еще больше, давайте прямо сейчас уточним нашу линию относительно Огденского горнопромышленного банка.

Спустя полтора месяца отпуск летчика-испытателя Александра Самохвалова закончился, и он отбыл продолжать свою службу. В Боровске остались его жена Лидия Ивановна с сыном Максимом. Полицмейстер был предупрежден – если с ними случится хоть какая-нибудь неприятность, то ему лучше сразу повеситься, пока за ним не пришли. Впрочем, дополнительные хлопоты были компенсированы двухсотпроцентной надбавкой к жалованью. Кроме того, полицмейстер был отнюдь не дураком и сразу понял, что это шанс из тех, которые в его возрасте и в таком месте службы, как Боровск, уже почти и не выпадают, так что он был настроен со всем рвением выполнять указания из секретариата государственного канцлера.

А через две недели Татьяна начала свой текущий доклад словами:

– Шеф, если есть желание, можете начинать скорбеть о безвременно усопшем господине Варбурге.

– И что же именно с ним стряслось, вроде он был и не очень старый?

– Загрыз его кто-то, – флегматично просветила меня директриса ДОМа. – Один свидетель говорит – собака, а другой утверждает, что дьявол. Следствие пока склоняется в пользу версии, что это был какой-то аналог Баскервильской псины, описанной у Конан-Дойля.

– Ох, ужасы-то какие в Америке творятся, – сокрушенно вздохнул я, – вот оно, господство капитала, до чего доводит-то. А что с собачкой стало, не расскажете?